---

Владимир Грачев.
Вокруг Крыма - за восемьдесят дней.

Фрагменты вечного движения.

Мы приехали в Щелкино 26 сентября, чтобы увидеться с Владимиром Грачевым, поэтом, путешественником, автором идеи "Вокруг Крыма - за 80 дней".
12 сентября он стартовал из Армянска и за две недели прошел сложный этап маршрута Присивашье-Азов протяженностью более 300 км.
Поистине, энергия Владимира Грачева неистощима. Сложностей в пути было немало: тридцатикилограммовое снаряжение с трехдневным запасом воды, ориентирование, чаще всего при помощи компаса и собственной интуиции, растяжение связок левой ноги (в Новопавловке возле Джанкоя наступил на змею и подвернул ногу, когда отпрянул назад).
Но Грачев есть Грачев. Веселый, неунывающий, обновленный любимой стихией странствий, и неузнаваемый.
День выдался ясно-осенний, с серебристым тишайшим Азовом, спокойным безоблачным небом. Наш пассионарий, по его собственному признанию, наконец-то, находился в классическом крымском уюте: пряный осенний воздух, теплое море, благодать природы, "беззвучные аплодисменты белых бабочек".
Мы сидели на берегу до заката, с небольшим перерывом (встреча в местной библиотеке с любителями изящной словесности), слушали о том, как все это бы...

Из дневника В. Грачева

12 сентября 2002 г.
Началось. Нормальный гостеприимный Армянск. Приехал к вечеру. Встретился в библиотеке с людьми, которых давно знаю. После пресс-конференции все организовалось, скинулось и поползло к столу, к водке и закуске. Ночь в Армянске среди своих, разговоры привычные. Краевед поведал о невозможности прохождения вдоль Сиваша, но позвонила Юре Семенову, преподавателю географии, и он пришел, принес подробную карту, предложил пойти вместе.
Итак, у меня появился напарник. Необходимо взять с собой трехдневный запас воды и - вперед. После выступления в школе-лицее перед старшеклассниками купили на базаре продукты, сложили рюкзаки и отправились по трассе на север, в сторону Перекопского вала. В первый день прошли около 30-ти км: вал, крепость Ор-Капу, с. Перекоп, извилистый и засоленный сивашский берег, Литовский полуостров.

13 сентября 2002 г.
Утро туманное. Первый раз рука в Сиваше - посуду помыть. Легкий завтрак, кофе. Разбор полетов. Солнце долго разгоняло дымку, но весь день было в зените и палило, как в августе. Наконец-то Сиваш, а не промзона, не кислотный отстойник. Краски акварельные, потрясающие: розовая вода, сквозь которую просвечивает соль. Слева от дороги - белое от соли дно, словно заснеженное поле, справа - розовая, почти красная вода, багряные кусты солеросов, шары перекати-поля, покрытые слоем соли, напоминающие кораллы. В этот день прошли 23 км.

14 сентября 2002 г.
Ночью шел дождь. Утром накрапывал. Весь день пасмурно и моросит. Уже на озере. Спросить, правильно ли иду - не у кого. Юра вернулся в Армянск, а я иду в Томашовку, вдоль озера, повторяя его изгибы. Кошара Коренки. Сменил воду, чабаны оставляли пообедать, но я пошел дальше, чтобы не терять драгоценное дневное время. Сиваш, и "и я иду, соленою водою со всех сторон окружен". Томашовка. Пил пиво в магазине. Купил продукты. Поставил палатку у дороги. Приготовил простой ужин и так, похлебал без аппетита. Медленно темнеет. Догорает костер. На горизонте растянутым клином летят журавли. Будет луна. Чувствую усталость. Болят плечи от лямок, спина и поясница. Ноги как ни в чем не бывало. Опять курлы-журлы на востоке, но я их уже не вижу Прошел сегодня 24 км.

15 сентября 2002 г.
Кокоз-Соленое озеро. 26 км.

16 сентября 2002 г.
Подъем в семь. Мимо гонят коров. Уточнил маршрут с пастухами. Коровы тоже проявили участие. Любознательные девочки, снял их на фоне рассвета. Конденсат большой, капли на палатке. Идти, как сказано, 25 км. Ночевал я в маслинах. Подошли пастухи, присели на корточки. Разговор. Тут солнце вышло из-за облака. Пил кофе. Благодать. Вчера, традиционно, прогулка без рюкзака, в лунно-звездном освещении. Был бы диктофон, записал бы пару мыслей, а так - темно, приходится ложиться спать не в свое время. Идет человек по Крыму. У него есть цель: обойти полуостров за восемьдесят дней, по периметру, по самой кромке. Несет на себе рюкзак 30 кг. Делает в день до 30 км. Думал идти от мыса к мысу, но приходится идти от кошары к кошаре. По берегу Сиваша нет воды. Под дождем дошел до Джанкоя. Ноги промокли вдрызг.
В редакции газеты - до пяти часов. Ушел, опять же под дождем, по Феодосийской трассе, в километре от Победного поставил поставил палатку. Дождливая ночь и бессонная.

17 сентября 2002 г.
С восьми утра до одиннадцати - 15 км. Ноги явно в подъеме сели, болят при ходьбе. Шел по деревне и... наступил на змею, подвернул ногу. Уползла в траву, к огороду. От Джанкоя до Славянского - 22 км. К вечеру сильный ветер стих. Допиваю кофе и хочу пройтись, размять ноги, проверить боль, понять, в чем дело. Подъем и ахилл. Лишь бы не патология. Прошел с километр. Ноги болят. Перетрудил. Или расхожу, или...
Путешествия продолжается, но уже иным способом, исходя из обстоятельств, на мой взгляд, объективных. Все равно к Сивашу не пробиться, а пробившись, в одиночку его не одолеешь. Завтра, возможно, еще буду лечить ноги...
Дам ногам отдых, а потом - в Советское, оттуда - в Щелкино. Из Щелкино опять пешком вдоль побережья. Таково мое решение. Пора на Казантип. Сиваш отработан, исперпан. У меня другое на уме. А что? Однообразие, повтор нужно проскакивать, не тратя сил. Ресурсы организма не беспредельны. Главное - впереди, а начало уже в прошлом.

20-22 сентября 2002 г. Чкалово - Советское - Каменское.
Сиваш закончился неожиданно в Каменском. Я взял воду и, нырнув за ларек, получил Азов. Я знал, что так будет, но чтобы так буквально! Это была моя любимая козья тропка, больная нога ее учуяла и пошла, пошла, пошла... над пятиметровым обрывом, над утесами, выступающими в море, над водой, прозрачной и чистой до дна, где водоросли. Хватит мне машин и дорог. Я иду по тропе вдоль моря. Это моя стихия. Меня окружает родное приморье. Костер не в траве, а среди камней. Хватит на сегодня. Я проковылял 15 км. Пора устраиваться. Тянет искупаться, но лучше завтра. Да, вспомнил: мириады бабочек бесшумно аплодировали завершению этапа, переходу от Сиваша к Азову. Не могу нарадоваться. Походил, собрал стебли сухой травы, нашел ветки. Наверное, рано остановился. Но нужен отдых. Немного скалолазанья, и я стою, по пояс в воде, в приятной долгожданной прохладе моря, среди камней и водорослей.
Провокационная мысль: ну зачем нужно было начинать с Армянска? Начни отсюда, с Азова, с Каменского. Нет, я был прав, нужны были эти 12 дней блуждания по полям, каналам, по дорогам от села к селу, где нет ни указателей, ни знаков, но есть люди, готовые показать, объяснить, поделиться водой и едой. Море темнеет, набирает стальные оттенки. Малиновый отблеск на всем. На облаках. На воде. И даже след за реактивным самолетом приобретает малиновый след. Все это мне жутко нравиться. Я испытываю неподдельный восторг. И одиночеств в такие мгновения имеет другое название - оно становится уединением.

22 сентября (если я точен, все путается), воскресенье.
Собрал вещички, палатку. В сборке активное участие принимали сверчок и божья коровка. Обернул левую ногу эластичным бинтом и пошел к морю, пошел в Каменское. Сгущенку нужно допить, а то у нее вредный характер, она сверхтекучая, как жидкий гелий. Так и норовит по всему рюкзаку растечься. Кофе нет второй день. Перешел на чай, а это не в моем вкусе. Погода чудесная. Уже третий день солнце. Солнце. Облака. Прошел 3 км. Нормально, скорость возвращается. И ландшафт, и растительность меняют свой облик. Вместо лох-лох-лох - бац, и орехи. И цикорий засинел, заголубел, закачался в траве, и трава посочней стала. И даже акации в полосе другие. Действительно, я десять дней не встречал цикорий. Ну, о горах на горизонте и говорить нечего. Однако без всплеска, напоследок, как дельфины, показали спины и погрузились в степь. От Урожайного и до Синицино. И дальше, вплоть до Каменского.
Написано 4, прошел 6. Написано еще 1 км. Как на Турецком валу, какой-то ров и какие-то камни. И ящерицы снуют. Змея серенькая мотнулась в траву, но я уже осторожен, смотрю под ноги. И вот оно - море. На севере море, а на юге горы. Акриду встретил, ту, что Юра поймал. Все. Этап болотно-полевых работ завершен. Есть потери. Нога. Если бы не это - все остальное норма. Встречаются курганы.
Сиваш закончился неожиданно в Каменском. То, что некий дизбатовец в нетрезвом виде попросил ксиву. - А ты знаешь, что такое ксива? - То, что я выпил две бутылки пива, взял сахар и кофе, сигареты "Прилуки" и ноль информации о пути, - чушь. Даже чушь шавка, которая решила жить дружно. И голопузые москвичи, построившие себе дачи. Я с ними не общался. Я взял у Нины Ивановны воду и, нырнув за ларек, получил Азов. Я знал, что так будет, но что так буквально! Это была моя любимая козья (коровья) тропка. Моя больная нога ее учуяла и пошла, пошла, пошла. Над обрывом до пяти метров. Над утесами, выступающими в море. Над водой, прозрачной и чистой, до дна, где водоросли. Рюкзак и вода - это все, и я перебрался с нижней тропы, дне много глинистых осыпей и где можно сорваться, на вторую. Уверен, за холмом есть третья и так далее, вплоть до дороги. Но все, хватил мне машин и дорог. Я иду по тропе вдоль моря. Это моя стихия. На горизонте видно, куда я иду. Там какое-то здание, как там, на Литовском полуострове, но все забыли. Сиваш позади. Ура! Меня окружает родное приморье. А вот и камни. Костер не в траве, а среди камней. Хватит на сегодня. Хорошая бухточка. Я проковылял где-то около 15 км, пора устраиваться и кайфовать. Ни одного куста. Ни одного дерева. Лысые холмы ощетинились акульими зубами в сторону моря. И все. Видел еще одну змею. Ползла вдалеке, по камням, в сторону моря.
Я у Азова. На пути в Щелкино. Только отсюда начинается проект, только здесь по левую руку море. Я иду. Ставлю палатку входом на восход. Это спиной к морю. Легкая диагональ, пусть будет. Солнце печет неимоверно. Поставил палатку. Подошел к краю уступа. Кто-то выдолбил "Оля" и неразборчиво. До самого горизонта Азов, - это не Присивашская степь. Легкая рябь едва колышет зелено-бурые водоросли. Налево песчаная коса. Направо, вдалеке, холмы. И несколько облаков между ними. Стоило 11 дней вышивать, чтобы все это увидеть.
Надел Аленину шапочку. Она здесь уместна.

- "Значит есть острова одиночества мыслей. Можно сесть, ноги свесить, и камешки в воду бросать". - С. Черный.

Неточная цитата. Однако припекает. "Летний зной не вполне омыт осенним ливнем.". Тянет искупаться, но лучше завтра.
Да, вспомнил: мириады бабочек бесшумно аплодировали завершению этапа - перехода от Сиваша к Азову. Не нарадуюсь. Совсем другая картинка. Походил. Собрал стебли сухой травы. Нашел ветки, кем-то брошенные. Пару камней. Огонь с подветренной и все - мивина готова.
Напротив ныряют нырки. Минут пять нет, и, оба, - вынырнули. Солнце садится. Я наверное рано остановился. Но нужен отдых.
Вечер. Боже, как хорошо! Я не воздержался. Немного скалолазания - и я около воды. Ноги сами собой снимают башмаки, носки и уже в воде. Это блаженство. Вот и брюки на камнях, и я стою по пояс в приятной прохладе, на песке, среди камней и водорослей. Это нельзя ни с чем сравнить. Впервые я прополоскал свои челюсти. Помыл ноги. Умылся. Ополоснул руки. Двенадцать дней все было иначе, еще вчера все было не так. Солнце садилось, предвещая ночную прохладу. А теперь его косые лучи заставляют прятаться в тени палатки. Комары исчезли, но появились мухи. Надоедливые, осенние девчонки. Но они не кусаются, только надоедают. Нет, я попал в рай. Провокационная мысль: ну зачем было начинать из Армянска? Начни отсюда, с Азова, с Каменского. Нет, я был прав, нужны были эти 12 дней блужданий по полям, по каналам, по дорогам, от села к селу, где нет ни указателей, ни знаков, нет ничего, но есть люди, готовые показать, объяснить, поделиться последним глотком воды. Если бы я не пошел из Армянска, разве испытал бы я тот восторг, когда вышел не на заболоченные плавни и камыши, а на крутой, обрывистый каменный берег. Вот оно, море! Вот, иди, это твое, -- это то, что ты хотел. По левую руку прибой. И до седьмого горизонта. Не надо уходить на юг, все ниже и ниже, а потом подниматься на север, а там ничего нет, там нет воды, там только дикое поле, поросшее полынью. Кузнечики и змеи, и разрушенные кошары, и одинокие пастухи со своими молчаливыми и любопытными коровами. Я ни в коем разе не сетую на Сиваш, он великолепен, но не в моем вкусе, не в том исполнении, не для одиночки, бредущего на восток и держащегося побережья. Как такового побережья на Сиваше нет. А сброшенный Сивашом на юг, я начинал понимать, что иду по орошаемым землям, по колхозным полям, и что никакого смысла для меня в этом нет. Весь этот маршрут можно было с таким же успехом одолеть и на машине. Другое дело здесь, когда я иду вдоль моря по тропе, над обрывом. Даже велосипедист не рискнул бы здесь проехать. А я иду, и в этом была идея моего путешествия. Оно началось, и пусть через 12 трудных дней, но оно началось.

Уже с трудом вспоминаю тот первый день, когда я искал библиотеку, когда ждал Емагина у самолета. Потом, под одобрительное молчание, говорил и рассказывал. Потом был ужин и неплохие напитки, и допоздна сидение на кухне с гостеприимной хозяйкой. Был разговор с краеведом Варшавской, что Сиваш непроходим по берегу. Был разговор с Юрой по телефону о том, что пройти можно, нужно 10 литров воды. Потом Юра сам появился с картой и убежал собирать рюкзак, ибо решил меня сопровождать до Джанкоя. Много курил на балконе, любуясь платанами. Утром оказалось, что мы спали при открытых дверях. Раннее кофе и яичница, все как-то бестолково, лихорадочно, быстро. У лицея уже с рюкзаком Юра бьет копытом, весь нетерпеливый. Я сорок пять минут, как в бреду, говорю всякие глупости старшеклассникам. Проходит на ура. Мы идем в гороно, ищем того, кого нет. Потом мчимся на рынок и покупаем все что ни попадя и трамбуем Юрий самодельный рюкзак. На выходе из города Армянска, у автостанции пьем по бокалу пива, набираем из колонки еще пять литров воды и, присовокупив их к тем пяти, что я купил, начинаем движение в сторону Перевального, чтобы отпросить Юру на недельное турне.
Идем по дороге, пересекаем железнодорожное полотно, проходим Турецкий вал. Юра, энтузиаст-экскурсовод, показывает мне котлован, фундамент замка-крепости. Идем по полям. Входим в деревню. Обходим школу по периметру слева, и я чистосердечно рассказываю о целях и задачах моего проекта уборщицам. Дети, присев на корточки, слушают. Директриса Юру отпустила сразу, но заявление на семь дней за свой счет он написал. Возвращаемся тем же путем. Идем мимо кладбища. Здесь могила Зыгмунда. Ищем. Кладбищенский сторож, думая, что мы ищем воду, говорит, высунувшись из будки: "Воды нет. Не завезли. Обещали, но нет". Нашли могилу. "Поэт Зыгмунд Левицкий". Покурили. Помолчали. Пошли дальше, вдоль Турецкого вала. Я в детстве видел такой, но гораздо меньше. То был противотанковый ров. Зимой, с одной стороны, наметало большие сугробы, и мы, разбежавшись, прыгали в них, погружаясь в снег на три-четыре метра.
Идем по краю вала. Дно начинает потихоньку зарастать осокой. На склоне, вдалеке, маячит одинокое дерево. - Это лох, - говорит Юра. Лох так лох. И я фотографирую Юру рядом с этим единственным деревом на всем Турецком валу. Выходим к Сивашу, туда, где Турецкий вал уходит под воду. Осматриваем разрушенный дом, любуемся кислотным отстойником. Долго обходим канализационный сток, преследуемые запахами. Отдыхаем. И я на одном из кустов оставляю свои часы, купленные за 3 с полтиной в Симферополе на рынке. Они прошли ровно сутки. Там им и место, где я их оставил.

Возвращаюсь к вечеру 22 сентября. Любуюсь закатом. Пью кофе. Какие-то люди на склоне холма. Тихо. Одиноко. В пяти метрах подо мной среди камней застыло море. Медленно летят журавли. Медленно и долго. Море темнеет, набирает холодных стальных оттенков. Покрывается рябью. Небо еще светлое, водянисто-голубое с малиновыми прожилками. Становится прохладно. Еле заметно усиливается ветер. Курлы-курлы... Где-то журавли, но их уже не видно.
Малиновые отблески на всем. На облаках. На воде. И даже след за реактивным самолетом приобретает малиновый цвет.
Все это мне жутко нравится. Я испытываю неподдельный восторг. И одиночество в такие мгновения имеет иное название, - оно становится уединением.
Не спится. Комарье зудит. Луна светит, там, за холмом. Ветра нет, а так, дуновения. Палатка хлопает, как будто ее кто-то трогает. Тревожно. Усталости совсем нет. Если бы не нога... Опять сделал компресс: бинт, спирт, целлофан, носок, спальник. Аж печет. Пусть, лишь бы легче стало. Процесс выздоровления идет, но слишком медленно, медленнее, чем хотелось бы.
В понедельник, 23-го, с утра пойду дальше. Может, куда и дойду. Вода вроде есть, литра четыре. Времени наверное немного, часов 10. Пошел прошелся бы по окрестностям, но не хочется ногу бередить.

23 сентября. Каменское-Набережное-Заводское-Семеновка.
Дождался солнца. Присел на утесе и прочел надпись, это же нарочно не придумаешь: "Мой роман Олеанд - Оля и Андрей". Докурю и потопал. Через 2 км овраг и катакомбы. Дуют сильный степной ветер. Восточный. Мешает и помогает идти. Идти вообще сказка. Нога работает. Никакой усталости. Привычная ходьба, как на Демерджи. На четвертом км набрел на заброшенную каменоломню. Спустился на самое дно, хотел сквозь проем в стене выйти к морю, но увидел на том камне, который облюбовал, маленькую тоненькую змейку. Тут же расхотелось, и я пошел дальше. Приходится быть внимательным. Один раз уже обжегся. Здесь та же полынь, что и на Сиваше, но запахи срывает ветер и уносит в море. А море, вот оно, по левую руку. И никаких машин на моих козьих тропках. Теперь попробуйте меня вытолкнуть на асфальт, - дудки.
Прошел 7 км. Иду, как по перине. И почва, и трава мягкие, эластичные, податливые. Обхожу глубокий ров, ведущий к морю. Спускаюсь и прохожу по дну каменоломни. На дороге произошла встреча. Мы оба увидели друг друга. Она насторожилась и повернула голову. Я остановился. Сохраняя достоинство, с негодующим шипением, поползла сначала по дороге, а потом ушла в траву. Большой экземпляр, метр будет точно.
Прошел 10 км. Первый глоток воды. Отдыхаю над великолепной бухтой, окруженной каменным амфитеатром. Идеальная дуга. Песчаный пляж и дно из мелкой гальки. Вода прозрачная. И все это залито солнцем. Здесь бы и остановиться, но нет: вдали три поселка, один за другим. У меня ветром сорвало куртку, и тут же порвалась лямка, на которой я нес планшет. Теперь планшет будет справа. Иду строго на восток. Вон виднеется Казантип. Камни здесь, как и везде на яйлах, великолепны: серебристые, в оранжевых пятнышках мха. У рыбацкого домика, где на песчаном пляже лежат перевернутые лодки, лежит огромная собака. Я поначалу думал, что это куча водорослей. Но куча подняла голову, а потом лениво двинулась в мою сторону, но не дошла. Мне пришлось омыть ноги, переходя ручей, впадающий в море. Теперь сижу, опустив левую ногу в проточную прохладу, и курю. Через 14 км вышел на какой-то странный поселок типа зоны у Стругацких. Два Ред Шухарда чего-то бродят в степи. Людей никого. Поселок тянется километра два. Домики фанерные, явно чьи-то дачи. Трава усеяна ракушками. Получаются импровизированные то ли ландыши, то ли подснежники. К морю - глиняный обрыв с оползнями. Скачусь-ка я на пляж. У меня вроде все есть.
Скатился, скользнул по глине. Рюкзак, вода, планшет летели самостоятельно. Песок бархатный. Босым ступням после 20 км самое то.
Пахнет водорослями. Весь берег в них. Опять только я и лебеди. Откуда они тут? Пью кофе. За это время, а солнце еще не село, походил по воде. Поставил кружку, и в нее тут же напрыгали жучки, которые живут в водорослях. Из огня в кипяток. Пришлось кружку воды выплеснуть. Пошел мыть посуду, и опять змея (как потом выяснилось, это бычколов). Ушла в море, а потом нырнула. Здесь по-своему красиво. Метров десять отвесные глиняные берега.
Вечер 23 сентября. Наблюдал восход луны. Как быстро она поднялась. Свеча трепещет на ветру и гаснет. Нельзя, чтоб луна и свеча одновременно. По песку рядом ползают длинненькие создания, какие-то рачки. Потрескивает камыш. Пахнет йодом. Рядом всхлипывает Азов.

24 сентября. Краснокутская бухта.
Везде есть то, чего много. На Сиваше это кузнечики и гусеницы бражника, здесь - бабочки. Их так много, что они толпятся в воздухе, толкая друг друга. Порхающее многоцветие. В бухте эти вот рачки, они смешно подпрыгивают. Весь пляж подпрыгивает невысоко, но часто.
По ночам не могу уснуть. Слишком возбужден. Выругал себя за это, но уснуть проблема. Не усталость меня заставляет прекратить движение, а рано наступающая темнота. Пить нечего. Всю воду вчера израсходовал на ночной кофе. Моя рассеянность, нелепость доходит до враждебности по отношению к себе. Наконец-то искупался. Наступает эра чистой посуды. Котелок блестит. Впервые понадобилось полотенце. К мылу еще не прикасался, дойдет очередь и до него.
Шел 3 км по бухте, по водорослям. Выпил пива в магазине. Нога разнылась вконец. Парень, что развозит продукты, предложил доехать 10-12 км. Почему бы и нет? Итак, в 12 часов пополудни я в Щелкино на станции.
Уже два часа сижу у Максимыча в кафе. Выпил 150, съел два беляша и пельмени. Нашел свои сигареты.

25 сентября.
Проснулся под аккомпанемент дождя. Кофе не будет, ибо впервые он рассыпался, превратив мой котелок в немытую джезве. И газ в примусе приказал долго жить. Все баллончики тю-тю. Вчера дождался Надежду Яковлевну. Провела она меня по городскому пляжу. И я упал уже без сил где попало. Надежда ушла с запиской к Плаксиной. Спустился немного освежиться в море. И тут Плаксина идет по воде босиком. Поговорили.
Попил кофе на остатках газа. Порезал лук, засыпал сахаром и забинтовал ногу.
Дождь только пугнул. Небо чистое. Может, будет солнечно. Впервые за две недели никуда не нужно идти. Выходной.
Опять пиво, и там же, у Максимыча. Женщины - народ любопытный. А не скучно? А не страшно?..
Почему я не люблю поселки? В них тратишь сил больше, чем на маршруте. А мне силы беречь надо. Получается, что в городах уюта меньше, чем в поле...
О, полусонные горожане!.. Как я намаялся в Щелкино! Пусть болит нога, но прочь! - ноги моей больше не будет в городах, где больше двух дворов.
Все давно забыли, что поэт это не тот, кто пишет стихи, а тот, кто не согласен с той жизнью, которой все живут. В этом смысле поэт сродни бунтарю. Только бунтарь хочет переделать мир, а поэт - уйти в мир, который создал. Поэт ничего не разрушает и даже не нарушает. Он "вирушаe в подорож", и это путешествие называется у поэта жизнью.
Завершается 25-е число, 15-й день пути.
Вечер поэзии со школьниками. Сколько же надо времени, чтобы собрать десять любителей изящной словесности?

26 сентября.
Вчера вышел на пляж расходить ногу. От раздевалки до раздевалки оказалось ровно 120 моих шагов. На камне сидела женщина. Вдруг, как в "Тамани" Лермонтова, из моря пришла лодка. Выскочил рыбак, и ко мне: - Старик, помоги. - Да у меня нога. Впрочем... Я помог ему выволочь лодку, и тут рыбнадзор в лице крупного мужчины чуть ли не в бронежилете: - Ты чего после заката солнца?..
Смотри, а то пограничников вызову. - Побубукал и уехал. Я разговорился. За разрешение ловить рыбу, за все про все - 80 гривень в месяц. А улов не всегда. В ведре было килограмма три бычков.
Погода стоит расчудесная. Солнечно и после ночного дождя не жарко. Добрел до кафе. 10.00. Заказал пиво и яичницу из трех. Посижу около часа.
Жизнь продолжается. А сегодня, возможно, и встречи будут приятными. 16-й день как не виделись... Соскучился, как ни странно. А пиво просто квас, кисляк прелый. Курорт, сам понимаешь.
Философия цивилизации. Инстинкт самосохранения, и отсюда - замок на воротах, в двери, вахтер у подъезда. Инстинкт поиска пищи - и поэтому магазин, рынок, кафе. Инстинкт продолжения рода - роддом, ясли, садик, школа. И все. Библиотека - от лукавого.
Если бы комар соображал, аки мы, то ихний, комариный, философ, вздохнув, посетовал бы, что нет в природе совершенства. И слышно, как мы летим. И чувствуют, когда мы кусаем. Ученые их, комариные, то есть, изобрели бы в конце концов, смазку для крыльев, и это было бы изобретение бесшумного полета. Медики доперли бы до анестезии, и укус стал бы незаметен. Но поэт комариный все равно бы писал: "Как я жужжу при полете и как же я больно кусаю". Комар-сатирик писал бы обличительное: "Мы - кровопийцы!". Забавно. Но это так, отступление, как реакция на плохое пиво.

Я прожил осень, крымскую, как есть,
С ее дождями, хлесткими, как плети,
С туманами, что входят на рассвете,
Как если бы оказывали честь.

Ночами долгими с небес слетала весть:
Курлы- курлы. Ты не один на свете.
Где двое вас, там я присяду третий
Послушать ветра сказочную песнь.

И как легко мне эту ношу несть,
Сесть у костра, отдаться сигарете,
И ощутить, что на большой планете
Тропинки будут вечность странствий плесть.

Еще кофе. Еще сигарета. Но это уже дань скуке...
Все, я отдохнул!!! Пора бежать, бежать, бежать. Трудно миру предложить поэту что-нибудь этакое. А как поэту трудно из этакого отсутствия создавать нечто...

27 сентября.
С утра дождик. Приготовил кофе на сухом спирте. Удобно. Нога с утра опять никакая. Но я уже привык к ее деревянности. Прошел три километра, остановился передохнуть. Выслушал жалобы на жизнь рыбака Володи. У него дача в семи км: семь туда и семь обратно, правда, на велосипеде.
Стоически преодолеваю Казантип. Жара, безветренно. Холмы, утесы, бухты - влево, вправо, вверх, вниз. Как полочки на Демерджи. Привычно. Опять змея. Кошмар! Перепрыгнул в овраге болотистый ручей. Следы коров, и более ничего. Американская бурилка в центре, и дороги к ней и от нее.
Прошел еще 3, и это будет 9. Погода сегодня как раз для Казантипа. Идешь, как если бы до Лысого Ивана было километров двадцать. Жуть: одни камни и трава. Чахленький шиповник. Это все. Зато солнце такое, что и облака ему не преграда. Шпарит во всю. Хорошо, что с водой не промахнулся, взял целый бачок. Ну что, пожиратель пространств, да еще каких? Мало того, что они по берегу танцуют, так они еще и по горам пляшут. Листок Мебиуса, а не тропинка. Два раза видел себя идущим верх ногами и навстречу. Даже хотел поздороваться, но вовремя одумался. Хотел на пляж спуститься, но там коровы все лежаки заняли. Ни одной белой коровы, все загорелые.
Бессмысленная часть пути завершена. Я вернулся в ту же точку, обежав круг. Здравствуй, Мысовое, и еще раз тебе наше с кисточкой! Хваленый Казантин позади, и это искренне радует. Теперь вниз, в город. А там, если с холма посмотреть, - никого.
Казантипская дуга впечатляет.
Ноги, конечно же, плохие. Наверное, так много ходить в этом возрасте противопоказано, да и не к чему. Только я спустился, холмом разбегающихся тропок, как началось. Автобус на ремонте. Водитель - турист, а сегодня день туризма... Я упрямый, я дошел. В кафе. Уже пью пиво. Просил "Крым", принесли "Оболонь"... Чуть погодя и жизнь налаживается. Тревога и усталость прошли. Громыхало. Приближалась гроза. Небо обещало, но не исполнило. Опять солнце, и вечер обещает быть.
После кофе уйду на берег, и по берегу - до упаду. Странно, но после этих перипетий ноги вдруг подхватили меня и понесли, как крылья, несмотря на то, что ныли и канючили весь день. Странный феномен, пожалуй, психологический. Инстинкт гнал меня побыстрей в магазин.
Не дошел немного до леса, выбрал поближе, на "прибалтийском побережье", почти Паланга. И только поставил палатку, - кап-кап-кап... Не долго, но небо, опять же, было, как у Козинцева в "Короле Лире".
Прошел немало: 3 до Мысового, 12 - по Казантипу, но это очень сложно и двенадцать - они все двадцать четыре. Потом по деревне 4, и по пляжу - 2.

28 сентября.
Идти не то что бы хорошо, а приятно. Берег ровный, укатанный волнами. Под ногами хрустят ракушки, шелестит песок, шепчет прибой. С моря легкий бриз. На всем протяжении ни души. Много пластмассовых бутылок, некоторые даже с водой. Но у меня пока что есть своя. Остановился у костерка. Вот и картошка рассыпана. Места явно обетованные. Очень похожи на прибалтийские. Никаких комаров. По сравнению со вчерашним - просто рай. А вот и муравьи. Я присмотрелся, что же это они тащат. Оказалось, какие-то семечки. Причем каждый нес именно такое семечко.
Соляные озера, в смысле тех, на которых устраивают супергонки на скорость, закончились. И я стал вязнуть по щиколотку. Шел между небом и небом. Слева песок, море, небо. Справа песок, дюны, небо. Вышел на дюну, а за ней болото и лес.
Прошел еще 5 км и в сумме получил 10 - половину маршрута.
Купаться почему-то еще не хочу. Бухта Казантипская обозначилась во всей своей красе. Лежит вся передо мной от мыса Казантип до мыса Чегене. Еще прошел 4 км. Это уже половина бухты. Спугнул нудистов. Еще протопал 3 км = равняется всего 5+5+4+3= 17 км. Подхожу к какому-то поселку. Прекрасно смотрятся беленькие хатки в зелени деревьев.
Дошел до Ново-Заморского. Доехал от Нижне-Заморского до поворота на Золотое. Ехал в подвыпившей компании за 20 копеек. Расстояние 5 км. Спросили, глядя на шапочку, не татарин ли я. Парень помог выбросить рюкзак. Прошел еще 3 км и залег на берегу. Рядом какие-то иномарки с собакой из Керчи. Здесь все из Керчи. Разговаривать с ними совсем не о чем. Беспомощные горожане. Пес уже второй раз приходит, набивается в компанию.
Кофе при свече. Расслабился и непотушенный окурок бросил в траву. Полез со словами "Еще раз бросишь - получишь" и тут же на этот окурок наступил ладонью, обжегшись, и сучок добавил в лобешник сразу же, не отходя от кассы.
Тихо, безветренно. Выползаю из палатки покурить. Очень удобно. Палатку от комаров застегиваю у себя на талии. Зажигаю свечу. Нашел брусок деревянный, он, как стол, на нем сигареты и свеча. Ночь опять звездная, темная, без луны. 18-я ночевка. Весь маршрут до мельчайших подробностей в голове, но уже - как сон, уже не реален, уже как только воспоминание. Реальность - как канва, не более. Воображение начинает вышивать гладью. Хорошее место - Казантипская бухта. Воды не было на всем пути. Лежал у берега старый матрас с пружинами от дивана. Жаль, что не воспользовался. Прошел мимо. Отдыхал в нескольких шагах от него.

29 сентября.
Погода с утра хмурая, солнца нет. Определить время трудно. После того, как я выкурил предстартовую сигарету, сидя на большом "габриаке", я прошел 3 км до Золотого. Покалякал с молчаливым владельцем колодца и пошел к мысу Чегене, получил второй Казантип, прошел его насквозь. А там, как грибов, керчан. Бродят и ничего не знают.
Наконец-то я вышел к морю и лег у алого от спелости и огромного от самомнения боярышника. Прошел я уже километров 6, если не все 10. Опять боярышник. Слева направо и вверх-вниз до бесконечности. Бухты маленькие, но все нужно обходить, ибо мыс у каждой, как морда бульдога, в пене прибоя. Впервые с рюкзаком и на больной ноге взял стеночку метров десять. Опасно, но не круто. Камень хороший, шероховатый, и много зацепов, карст.
Расположился среди камней. Уютно.
По долине межхолмья какая-то речушка, но в море не впадает. Перешел по песку. Местность холмистая и шибко изрезанная. В каменном мешке насмотрелся на скалапендр. Степь Керченского прекрасна. Дорога с каждым шагом ногу все более и более успокаивает. Скорость движения приличная. Вот и .... себе, хлопче, а то "повторяя изгибы" - разве их повторишь! Разве обойдешь у сороконожки все ножки, если бы она была каменная и лежала левым боком к морю.
Сравнение - ложь. Какая сороконожка. Если вдоль берега поставить впритык друг к другу двадцать Кастелей и столько же Аю-Дагов, - вот полная картина. Я видел их морды и ушел, ибо они бы меня растерзали. Я упрямо держал на северо-восток, и это меня вывело к озеру, но до Курортного еще было километров семь. Я упрямо лез на холм и терпеливо с него сползал, чтобы вновь повторить эту бесконечную судьбу улитки на склоне Фудзи. Пространства - немеряно. Людей - никого. И вдруг, когда нога перестала быть ногой, а стала палкой, деревом... Меня догнал мотоцикл с коляской. Уже приближались сумерки, небо было предгрозовое. Подул ветерок, который ночь посылает. "Далеко ли до Курортного?" - "Километров семь". - "Может, подвезешь?" - "Вообще-то я из Керчи. Решил искупаться. Ну да ладно, к магазину подброшу".
Рюкзак в коляску, ногу - впереди себя, как Евстигнеев в "Итальянцах в России". Вот это была езда! Нас сбрасывало с дороги в степь. Мотоцикл глох на подъемах. Он ревел, но вез. Мы ехали там, где проехать невозможно. Дороги размыло, и это были сплошные овраги. Но мы доехали. Улицы - грязевые озера и реки. Добрались до магазина. Он оказался закрыт. Через дорогу женщина чистила ковер, поливая его из шланга.
- Дайте воды.
- Мы сами дождевую пьем. А в шланге соленая...
Витя подвез меня к берегу, где все тот же лох и засыпанные песком лодки. Я поставил палатку. Приготовил кофе. А главное, я добрался до "Мама Русская" - так называлось Курортное. Все, отдыхать. Ты заслужил это. И кофе, еще кружку - тоже. Разве зря я все это время нес на себе 5 литров воды? Как в воду глядел. Хорошо, когда хорошо заканчивается. Поэтому вечер и удался. Сам бы я дошел только до озера, до соленого озера Чокракского.

30 сентбря.
Нынче ветрено, прохладно. Пью кофе и думаю... До Керчи 16 км на автобусе. Если дорога и дальше такая же, как вчера, то есть ли смысл добираться до мыса Зюк, тратя последние силы? Подумал я малость, но нога сказала хватит. Категорично сказала, без возражений. И тогда я купил пиво, сигареты и шоколад. И стал ждать рейсовый автобус на 14.00 до Керчи. Прочел от нечего делать в путеводителе свой сегодняшний маршрут и ужаснулся: однообразие. Что меня ожидает в Керчи, одному Богу известно, но ехать надо. Не валяться же на берегу, как эта лодка, вверх дном.
Погода была изуверски изумительна. Солнце и ветер. Чего еще желать. Ландшафт, конечно же, однообразен, кроме 25 км ничего не добавил восприятию. Однообразие холмов, поворачивающих спины, как тюлени на солнце - вот, пожалуй, и все. Иду, ибо в этом безлюдье остановишься - то найдут не раньше, чем через полгода...
Символична моя стоянка в "Маме Русской" (Курортное) у разбитой лодки, засыпанной песком. Как у разбитого корыта.
Мне не верится. Я сижу в гостинице. Вокруг Керчь. Я сегодня уже искупался в прохладной воде. Пью водку в компании Пятниченко В.П. (единственный, кому мне удалось дозвониться). Мы сидим - и это "песня о главном"... Имею право на отдых. Четыре выходных за двадцать дней. Хорошо, я согласен - три. Но нога может потребовать больше.
Из Керчи до Феодосии я приду отдельно, потом, если захочу... Когда смогу...

01 октября 2002 г.
Проснулся рано. Нога сильно распухла, глянцевая, аж блестит. Вчера я ее обильно смазал йодом. Нужно идти звонить, но это связано с ходьбой. Нужно. Иначе я не смогу здесь долго - номер в гостинице ужасно дорогой. Лучше переехать в Феодосию и там побыть пару дней. А путь от Керчи до Феодосии я пройду отдельно, если захочу. Нашел в себе мужество пройтись до автовокзала, откуда позвонил Алене (жене). Решил, что сегодня буду в Симферополе и это правильное и трезвое решение. За двадцать дней изнурительного пути я заслужил отдых, тем более, что нога нуждается в "починке".

02-08 октября 2002 г. Симферополь. Лечение ноги.

09 октября 2002 г
За окном - ленкоранская акация, а чуть поодаль та, у которой "гроздья душистые", и вот, сквозь ее густую крону видно море. Я опять в Керчи. Со вчерашнего вечера. Тратя на комфорт последние деньги, я за три часа оказался в кофейне на автовокзале. Подошла Ольга Бабич и пригасила в гости.
Уже в Заветном. На остановке. Идет дождик. Мыс Малый повторяет мыс Зюк один в один. Кораблей на море больше, чем домов на берегу. Маленький бюст Пушкина. На дне озера самолеты и окопы бывшей батареи. Холмы, холмы, на Малый мыс тропинка. Первое предъявление документов. Майор сказал, что нашли труп журналиста, и что должен быть маршрутный лист, и что от Якимовки по берегу не пройду, ибо егеря и заказник. Ух ты!
- Вас должны были задержать пограничники. Да, напряженная зона. Мирное время.
Дождь прекратился. Тепло и солнечно. Нога ноет, но идти позволяет. Получается, правда, что берег моря принадлежит, как всегда, кому-то, а не писателям. Кто такой писатель? Идешь просто так? Да в кутузку до выяснения. Пока еще вроде нет, но пахнут эти места надзирателем, и солнце, как глазок в камере. А вокруг все тот же лох, то же солнце, только уже Черное, и все те же холмы. "Холм, холмы, а что там, за холмами? Какой-то свет различим едва..."
Дошел до Якимовки. Погода великолепная. Тихий вечер у моря. Но вертолеты летают. Вид на холмы, где пасутся коровы, прекрасен - очень сочная зелень всех оттенков, и когда добавляется небо и море, хорошо, спокойно. Сфотографировал детей.
На девятый день октября я вновь поставил палатку, в доброй традиции, выбрав самое комариное место.
Здесь низкий берег. Я ушел по берегу мимо гусей и собак. Ушел вдоль лесополосы, и пришлось идти по воде. Ее было по щиколотку, но густая трава позволяла идти. Море ушло на километр от меня и нас разделяло вспаханное поле, тоже покрытое водой. Лесополоса была неширокой травянистой дамбой с кустарником между полями. Мыс Опук. Осмотрел ногу и ужаснулся: она вновь опухла. Мыс тут же был переименован в Опухл. Сварил кофе и долго смотрел сквозь ткань палатки на медленно догорающий закат. Красивое зрелище. Очень густая и высокая трава. Я огородил ее палаткой и не примял. Свеча еле видна сквозь сочные зеленые стебли, очень похожие на бамбук, а все вместе напоминает Японию, хокку, Басе.
Очень тихо, хотя закатное небо было предгрозовое. Трава убаюкивает, ее мягкое обилие - со всех сторон, но я бодрствую, впереди еще очень много ночи. Да и свеча еще не устала гореть, фитилек выпрямился и пламя почти не колеблется. Если забыть, что ты один, среди поля, на берегу моря, то совсем по-домашнему. Оказывается, не только я не сплю, еще кто-то крякает.

И как легко мне эту ношу несть,
Сесть у костра, отдаться сигарете
И распознать, по маминой примете,
Созвездье Лебедя, где звезд не пять, а шесть.
Им суждено под утро догореть,
А мен уснуть и видеть в дивном цвете
Все то, что я в реальности не встретил.
И что хотел действительно иметь.

10 октября 2002 г.
Проснулся рано, еще до солнца. Приготовил кофе, чтобы согреться. Роса на траве крупная, даже в палатке. "Пока солнце взойдет, роса очи выест". Моя голубая палатка начинает розоветь. Ночью кто-то постоянно звонил по мобильнику - очень похожий звук издавала какая-то птичка. Ну вот, солнышко почти у входа в палатку, пока цыганское - светит, но не греет. Через час раскочегарится, и я помчусь на всех парах. Все поменялось строго наоборот: теперь я иду не на восток, а на запад. Только море, как и договаривались, слева от меня.
Полдень. Западный склон Опука. Уточнил маршрут. Везде грязь, мокрая трава, ходьба не в радость: по колено мокрый, и на обуви по паре килограмм налипло. Встретил егерей. Поболтал немного. Хорошие хлопцы из Киз-аула. Прошел в общей сложности 13 км. Ортопедическая тропа под уклон с наклонами туда-сюда. Вокруг солончаки и солерос.
На территории бывшей военной базы только мухи. Комаров нет совсем. Да и мухи особенные, они охотно исполняют команду равняйсь-смирно. Летают эскадрильями и демонстрируют фигуры высшего пилотажа.
Яковенково - Опук - дамба - болото - руины - 21км (неплохо).
И когда дневной маршрут завершен. Когда место для ночлега определено. Когда нога обласкана и успокоена. Когда ты, переодевшись в сухое и чистое, поел и выпил кофе. Когда события дня в голове от сумбура выстроились в законченный сюжет. Когда закат запечатлен на пленке, а серп луны висит, чуть не касаясь палатки. Когда ты наглухо застегнул палатку и уютно разместился в спальнике┘ Тогда время зажечь свечу и предаться уединению. Это и есть поэзия, даже если не пишется. Зато ох как курится и думается! Мое путешествие начинает напоминать мне мою жизнь в горах и на берегу моря. И там и там - волны. Море интересно в шторм. Земля интересна, когда она - горы. Воздух интересен, когда он ветер. Движение - вот что создает искусство. Застыть равносильно исчезнуть. Я записываю коленно-локтевым способом. Неудобно. Что-то нервишки пошаливают. Дошло до того, что у ветра спрашиваю: кто там? Да и не спится. Сейчас может часов десять-одиннадцать, а может и четыре утра. Заиметь бы часы. Именно вот для таких ночей. Посмотрел - и понятно, что не спишь не потому что не псих, а потому что "сова".

11 октября 2002 г.
Опять ранний подъем, до восхода. Ветренно, но ясно, без хмури. Первый луч вошел в палатку и моментально все стало праздничным. Прав Жюль Ренар, говоривший: Не вставайте слишком рано. Природа еще не готова.
Сейчас одиннадцать часов. Я прошел безостановочно 7 км, достиг воинской части. Обошлись со мной хорошо. Дали воды и показали, как эту зону обойти. Меня далеко от моря не выбрасывает. Пока на три километра. Все равно его вижу и чувствую. А пока столбы и, слава Богу, без колючей проволоки. Главное: я вижу ориентир, гору Акбулат-Обу.
Хорошо, что дождь поутих. Обувь давно чавкает. И отсюда я могу только сам выбраться, ибо здесь никого. Прошел семнадцать километров. Подошел к КПП. Меня встретил мичман, угостил чаем, сделал сложный бутерброд из хлеба, паштета, шпрот и майонеза. Даже предложил спрятаться в железный вагончик. Но мне, конечно, лучше в своей родной палатке. Замаскировался за бугром в сурепке. Только я вбросил рюкзак и застегнул палатку - пошел дождь. Все, что происходит, похоже на сон, где другие измерения.

12 октября 2002 г.
До чего же звук хорош закипающего кофе...
Особенно, когда дождь, этакий осенний перманент. Спал под его аккомпонимент. Сижу на КПП, докуриваю последние сигареты. Пешком здесь делать нечего. Только танк, трактор, мотоцикл, конь и осел... Осел? Вот кто я, что по этим дебрям полез.
Наконец-то я добрался до Приморского. Кафе "Маяк". Сижу, как дурак, жду бифштекс. Сигареты и пиво купил рядом, в магазине. Никому до меня нет дела. Пью пиво и вижу Феодосию сквозь сетку дождя...
Рядом накрывают столы. Поминки. Зашли ребята поиграть в бильярд. Слышу вопрос: - Ну что, змеи в кафе больше не заползают?
Дом Михаила Облатова, действительно дом поэта. Каждый уголок участка - для уютного обитания. Лорик накормила меня вкусным обедом с пивом. М вообще, ко мне относятся с любовью и пониманием.

Продолжение...

Больше фотографий В.Грачёва со спецпроекта "80 дней вокруг Крыма"
в фотогалерее Крыма